Тихий, спокойный, скромный в жизни парень, на сцене буквально преображается. Нет, не внешне, а внутренне. Яростные горячие соло его альт- (а время от времени и сопрано) саксофона буквально выворачивают душу наизнанку. Яростный напор, бешеная энергия и, где-то там, в глубине сознания, буйная фантазия выплескиваются на слушателя в каждом соло саксофониста. И это при той же спокойной внешности и поведении. Артура Григоряна знают все, знают давно и хорошо.
Он родился в Ереване, в 2005 году окончил консерваторию по специальности «классический саксофон» и еще будучи студентом, в 2003 году был приглашен в оркестр Общественного радио и телевидения п\у Ерванда Ерзнкяна. Затем в его творческой жизни были выступления в составе групп «Katuner», «Chico & Friends», «Armenian Navy Band», «Reincarnation», а вместе с основанной им группой «Art Voices», Артур Григорян стал победителем Международного конкурса джаза в Бухаресте. Последние 10 лет он живет и работает по контракту в Дубаи (ОАЭ), выступает в составе различных джазовых и шоу-коллективов. Пишет музыку. Несколько лет тому назад организовал вместе с пианистом Самвелом Гаспаряном и ливанским перкуссионистом, также живущим в ОАЭ, Рони Афифом, трио ARS TRIO. Трио записало и выпустило альбом «TIME». В 2020 году Артур Григорян приехав на родину, записал с армянскими музыкантами свой первый сольный альбом «Good In Tension», презентация которого, должна состояться в первых числах мая 2021 года в джаз-клубе «Улиханян». В предверии его приезда, мы связались посредством интернета и вот, что узнали.
А.Г. – Джазом я начал интересоваться примерно тогда, когда получил приглашение играть в джаз-оркестре. Конечно, я знал, что такое джаз и иногда слушал его. Но разобраться во всех его тонкостях, импровизировать и чувствовать разницу в манерах и стилистиках было трудно. Ну, а будучи членом оркестра, пришлось заняться всем этим и сейчас я не жалею, что пошел по этому пути. А если конкретнее, то влюбился я в джаз, когда впервые услышал Кенни Гаррета (Kenny Garrett). Я начал его слушать, разбирать партии, пытаться вторить ему. Так я начал слушать и играть джаз. Надеюсь, что это у меня получается.
A.J. – В 2009 году ты проходил стажировку в Беркли. Как ты туда попал и что это дало тебе?
А.Г. – В 2008 году в Армении праздновали 70-летие армянского джаза. В честь этого события, организаторы празднования провели конкурс, два победителя которого смогли поехать на стажировку в Berklee College of Music (Бостон, США). Отбор проводил специально приехавший ради этого профессор названного колледжа гитарист Джон Бабоян (John Baboian). Вот он и выбрал меня и басиста Артема Манукяна. На будущий год, преодолев большие технические и бюрократические трудности, мы попали в это легендарное учебное заведение. Но все эти мучения и потраченные нервы стоили того. Мы там получили такой объем информации, свежих идей, практики, общения, что думаю, этого хватит еще надолго.
A.J. – Что послужило толчком для записи твоего сольного альбома?
А.Г. – Когда мы записали альбом с ARS TRIO, у меня остались нереализованные идеи. В диск вошли тогда 4 моих композиции, а в голове у меня крутилось много больше. И вот, с 2015-2016 годов я начал собирать материал, систематизировать его, придавать композициям конкретную форму. Все это время я продолжал играть их на концертах, так сказать, обкатывать. А в 2018 году, когда в очередной раз приехал в Ереван, записал некоторые из них. Потом, в следующий приезд дописал еще несколько композиций. Диск напечатали в Москве, там же, в клубе «ЭССЕ», состоялась и презентация. Потом, я его презентовал в Дубаи и, вот, теперь с нетерпением жду выступления в «Улиханян» клубе, чтобы представить его и ереванским джаз-фэнам.
A.J. – Помнится, что слушатели всегда сравнивали твою манеру игры с Кенни Гарретом. А кто еще для тебя был ориентиром в джазе?
А.Г. – Ну, да. С него я начинал и очень долгое время он был для меня единственным ориентиром и учителем в этой музыке. Да я и сегодня его очень люблю, хотя, конечно, со временем появились и другие персонажи. Конечно, это Джон Колтрейн (John Coltrane), Джулиан Эддерли (Julian "Cannonball" Adderley), Чарлз Мингус (Charles Mingus), Сонни Ститт (Sonny Stitt), но больше всех, все же Кенни Гарретт.
A.J. – Твоя композиция “Hayrik” очень «армянская». Но она единственная такая на альбоме… Это сделано специально или «так получилось»?
А.Г. – Конкретно эта мелодия как-то сама получилась такой. Это посвящение моему отцу и родилась она у меня в голове много лет назад. У меня не было цели писать мелодию с этническими мотивами. Она получилась тихой, спокойной, умиротворяющей, но звучит она в мажоре и звучит жизнеутверждающе. А если говорить конкретно об армянской составляющей моих композиций, то скажу, что у меня уже есть несколько готовых композиций с явными армянскими элементами и я думаю включить их в свой следующий альбом. Хочу отметить, что он будет отличаться от первого и по саунду и по ритмике. Он будет менее активный, будет несколько композиций с нестандартными ритмическими рисунками – 5\4, 7\4, будет больше электронных звуков – синтезаторы, различные эффекты на саксофоне. А еще записывать я его буду с разными составами – трио, квартет, квинтет.
A.J. – И последний вопрос. У тебя классическое образование. Оно тебе помогает в твоем джазовом творчестве? Ты его как-то применяешь сегодня?
А.Г. – Ну, конечно, помогает. Время талантливых от природы, но неграмотных в музыкальном плане джазменов прошло. Серьезная образовательная база всегда помогает. Конечно, в моей музыке не услышишь прямых отсылок к мировой классике. Но техника звукоизвлечения, понимание законов музыки, полученные при учебе в консерватории, конечно, же, влияют на процесс создания и исполнения музыки. И я благодарен своим педагогам, которые в свое время дали мне эти знания
コメント